Честно скажу: мне как-то не показалось, что это "свободная проза" "свободных людей". Свободных, потому что открыто (многие под никами) демонстрируют свою сексуальную ориентацию? "Свободная" - потому что это проза вне строгих жанровых рамок, проза сродни поэзии, где каждый рассказ - лирический выплеск, или иронический, или то и другое в одном флаконе?..

А между тем, грустная увертюра сборника (рассказ Д. Бушуева "Секреты") говорит, скорей, не о свободе выбора и образа жизни, а о судьбе, об ее слишком беспощадном предопределении. Рукой мастера набросаны здесь сценки из жизни забугорного гей-клуба. Такой отвяз - и такая усталость, разочарованность - почти растерянность (что же дальше? куда ж нам плыть?..) - прозвучала мне между строк этого порой щеголеватого текста... Тот, кто знаком с бытом наших клубов, наверно, согласится со мной: искать здесь судьбу бессмысленно и опасно. И если она, судьба, возникает в рассказе Бушуева, - то как насмешка-обманка: дама, с которой он дружит здесь, - трансик: "Трансвеститка обладала декадентским шармом тридцатых годов Нового Света" (с. 9).

Зло и точно.

Вот и весь вам Арлекин...

Следующий рассказ - быть может, самый тревожный и странный среди странных и порой сбивчивых (и всегда по-своему причудливых) текстов сборника. Итак, Анастасия Вихрова, известная в Сети под ником Vdova, предлагает вроде бы очень традиционный текст на тему дачных лесби-страстей. До того вроде бы традиционный, что и лиц героинь не различишь, сплошные улыбки Чеширского Кота мелькают в ночном воздухе: кто-то кому-то изменил, кто-то кого-то подслушал, кто-то в кого-то влюбился, а кто-то кому-то и нос сломал. Но есть зато в этом тексте, населенном тенями людей, пугающе трезвый взгляд на себя. Кажется, все эти стрррасти, сгубив человека (потому что ни счастья, ни полноты жизни ему не дали, и в перспективе это не брезжит вовсе!), оставили в нем способность ощутить и понять, что вот - "в никуда и в никогда, с откоса"...

"Я так много писала об этих когда-то полных жизни, а ныне обезвоженных людях, так хорошо их видела и так тонко их понимала, что и не заметила, что уже давно из ловца жемчуга превратилась в прижимистого и расчетливого барыгу. Дельца, точно и верно отсчитывающего меру эмоций и переживаний, которые он может позволить себе потратить" (с. 31).

И если трезвое знание - тоже свобода, то утешение ли оно?..

Вообще тон в сборнике задают наши "розовые" сестры, и справедливо. Они по-мужски точны, ироничны и самоироничны, и нередко смелей нас в чувствах и способах их выражения. Единственное матерное слово прыгнет на читателя с женских страниц сборника. Нет, это не совсем "женская" проза, хотя бы потому, что слащавость ей свойственна в малой степени.

Откровенно и тонко ироничен рассказ Натальи Воронцовой-Юрьевой. В этом вроде бы пустячке а ля Тэффи чувствуется не только властная рука мастера, но и сила духа, Это проза уцелевшей и, может быть, победившей.

Маргарита Шарапова представлена рассказом "Я буду тобой". Сюжет о романе со слепой девушкой, которая научила зрячую рассказчицу видеть мир, - звучит это тошнотворно приторно и банально. Небанальна реальная удача автора - образ слепой девушки, причем дан не только характер! Удалось передать то, как героиня ощущает закрытый для нее мир. А это - лицо другого, характер другого, мир другого, да еще ПРИНЦИПИАЛЬНО другого - редкость в лирической прозе...

А теперь мое "увы". Думается, не одна только тема объединяет тексты сборника, но и их очень родственная эстетика. Лично мне это не нравится: возникает ощущение некоего усредненного гламурного текста, более или менее цветистого и искусного, с разной степенью лиризма-иронизма. Но эта паточность (от "патока"; неслучайно на обложке - разноцветные леденцы) мешает, на мой взгляд, автору свободно самовыразиться и сковывает его мысль и его видение.

Короче, бесконечное повторение пресловутой салонной эстетики незабвенного "серебряного века" и О. Уайльда гораздо больше подчеркивает маргинальность этих текстов, - не содержательную, а эстетическую, на фоне неглянцевой современной литературы. (Да и содержательную тоже, по ходу дела).

Впрочем, это имеет свои корни в субкультуре. "Любование всегда значило для меня больше, чем любовь" (Аня Ру, "Обжигаясь раем", с. 105).

Корни, увы, - в этом!

Liberty-лайф. Свободная проза свободных людей. М., 2007

И сознавать это горько. Даже в неисправимо самодовольной и самовлюбленной прозе Николаса Коро есть нотка горькая. Или, вернее, звенящая. Знаете, как в копилке, где перекатывается одна монета? Может, и золотая, а может, - медяк. Чрезмерно, дилетантски салонные его экзерсисы заключают в себе какую-то угловатость, шершавость, - в слоге, в складе. Этакая морщинка: я знаю - я знать не хочу. Мне его реалистическая проза о себе любимом или подобном себе кажется гораздо интересней всех этих закосов в притчевость и философичность. Есть в ней, в первой, точно переданный нерв времени и среды, для которой настоящее - категория и времени, и единственно насущной реальности, ибо будущее... Не станем в него заглядывать...

Мей-би, это и мудро.

А еще мне бы хотелось обратить внимание читателя на тексты Тиля Тобольского. Кажется, это самая воздушная и кружевная проза в сборнике. Женственная? Наверно. Но уж точно мечтательная. Однако важно: любование здесь не телом, а настроением. Светлым своим настроением, - как истинной драгоценностью.

В текстах других авторов зачастую - лишь любование телом, возведенным в нечто самодостаточно космическое. Зато нередки и здесь удачи чисто художественные, "реальные" поэтические достоинства (рассказы Ольги Ганеевой, Ани Ру, Маргариты Меклиной). Психологизмом отмечены тексты той же М. Меклиной и Тамары Татариной, - хотя если первая по-западному трезва, то вторая - по-отечественному несколько сентиментальна, но ведь и рассказ ведется сквозь дымку выпитого токая...

Ну, и в заключение, повторюсь. Мне кажется, истинная личная и творческая свобода "поколения liberty" - не в том, что эти люди живут, где хотят, и любят, кого и как хотят. Сквозь морок "настроенчества" начинают проглядывать черты реальной жизни, характеров, отношений. Страх пред враждебным миром вроде тускнеет, наступает пора самодостаточности не вне мира, а в нем самом. Это еще не свобода. Но, мне кажется, это и есть тропинка к истинному освобождению.