Константин Кропоткин. "Дневник одного г." - всего 99 руб. Закажи прямо сейчас! >>

Герои популярного в середине 2000-х годов сериала Константина Кропоткина - "Содом и умора" возвращаются на Gay.Ru! Роман, признанный в 2007 году "Книгой года" читателями нашего проекта и позже изданный в Германии, не забыт до сих пор.

...Кирыч, Марк и пес Вирус снова с вами по вокресеньям весной 2011 года.

А также - "Русская гей-проза 2010" с "Другими-разными" Константина Кропоткина.

...пока бежишь, мчишься куда-то, не успеваешь разглядывать детали, тебе нужна только цель, а все остальное хоть и важно, но я разберусь с этим потом, не сейчас, а когда будет время, чтобы сесть и подумать.

И сели.

Вначале доехали, вылезли, ахнули, пригласили, вошли, захлопотали - и сели, наконец.

И мысленно посадили.

Погоня с треволнениями меня сильно утомила, за рулем я не сидел, но к дому подъехал таким, какими бывают, наверное, только дальнобойщики после многодневной езды без продыха - я был выжат, как лимон.

А там нас люди ждали, а из открытой форточки доносился лай Вируса, которому болтовня под окнами всегда была не по душе, а тут еще и с такой громкостью.

Сеня и Ваня, сидя на скамейке у подъезда, что-то бурно обсуждали.

Не зная, должно быть, что на них смотрят, они не выглядели неразлучниками: один вдруг подрос, другой усох как-то; можно было бы даже сообразить, кто в их доме хозяин, но Кирыч нажал на тормоз, мы выбрались из машины, а там нас уже встречал знакомый двухголовый монолит.

Сеня-Ваня. Без всякого зазора.

- Мы совершенно ничего не поняли, абсолютно, - вставая со скамейки, заговорили они со внятной обидой. - Сказали, что надо к вам ехать, а сами не едете.

- А зачем к нам ехать? - устало произнес я.

- Как же? Вы же сами говорили, что надо помянуть, - они подняли с асфальта бумажные пакеты, словно склеенные из газет - явно родом из бутика (и новых рубашечек накупить не забыли, подумал я).

- Надо же, а я думал, что я только об этом думаю, - сказал я, - надо мне поосторожней думать вслух, не дай бог подумаю, что-нибудь не то...

Неразлучники молча уставились на меня, не то не понимая, не то не желая тратить ценные нервные клетки на такие глупости.

- Не пугай людей, - сказал Кирыч, нажимая на щитке подъезда входной код.

- Вы на Рыжика не обижайтесь, у него были переживания, - поддержал его Марк. - Он же думал, что меня в тюрьму посадят.

- Вот, и мы думали, - с жаром проговорили Сеня с Ваней и синхронно повели мускулистыми плечами, - Тебя так внезапно увезли, что мы сразу поняли, что дело неладно.

Мы прошли в дом. Вирус при виде гостей заволновался - ткнулся поочередно носом во все четыре незнакомые гачи. Чихнул.

- А где вы Лизу потеряли? - спросил я, стаскивая ботинки, а параллельно соображая, что у нас имеется в холодильнике, и не сбегать ли в магазин.

- Кого? Ах, эта... - Сеня и Ваня, не глядя друг на друга, изобразили похожие презрительные скобки - концы губ поехали вниз, из чего следовало, что трансвеститки в роскошных поминальных нарядах в их табели о рангах занимают положение столь незавидное, что не стоят даже упоминания.

В лучшем случае, презрительных скобок.

- Ушла, - выдавил один. - Или уехала, - предположил другой. - Да, что мы ерунду-то всякую говорим. Вот же! - они протянули пакеты.

А там не рубашки были. Там была еда.

Пока мы переживали приключения, Сеня и Ваня с пользой проводили время.

И сели. Заговорили про то, кого следует посадить.

* * *

Содом и умора.

Были огурцы соленые; помидоры кислые; капуста квашеная; курицы было четыре, жареных, в промасленной бумаге; минеральная вода была; кока-кола; апельсиновый сок из пакета.

Подойдя к столу, Вирус поднял морду, громко вдохнул воздух и, тряхнув башкой, развернулся и решительно утопал. Курицы его не привлекли.

Интересно, меня тоже магазином поминать будут? подумал я, или потрудятся приготовить что-нибудь?

Все-таки люди удивительно неготовы к смерти. О смертях все СМИ трубят, каждый день, круглосуточно, а как доходит до конкретного дела, так все впопыхах и с чувством крайней неловкости.

Мы сидели на кухне. Могли бы и в гостиную выйти, накрыть на большом столе (не все ж там всякому барахлу валяться), но по негласному сговору предпочли кухню - уютней как-то, спокойней.

- Жаль Тимофея здесь нет, - сказал я в какой-то момент, после какой-то рюмки водки, когда на тарелках валялись только обглоданные курьи кости.

- Да, - закивали неразлучники... - Да, - вообразив, должно быть, что я мечтаю собрать в своем доме весь гейский кагал, да с визгом и воплями воздать должное покойному портняжке.

- А зачем? - спросил Кирыч, знакомый со мной несколько лучше.

- Тема со своим Володей дерется, вы как думаете? - оставив вопрос без ответа, задал я свой вопрос.

- Спорят, конечно, если у них серьезно все, - сказали Сеня с Ваней. Свой домашний мордобой они называют «спорами».

- Вот бы хорошо, если до крови, - сказал я.

- Какой ты кровожадный, - сказал Кирыч.

- А я против насилия в семье, - заявил Марк... - Это разжигает в доме атмосферу.

- Ну, должно же хоть что-то у них разжигаться, - сказал я.

- Да, что ты к Теме привязался?! - сказал Кирыч, явно сердясь.

- А как еще подонка наказать? - заявил я... - При попустительстве дружка его нашу Марусю чуть в тюрьму на упекли. От таких все зло - любят они со всем соглашаться.

- А что надо делать? - захлопали глазами Сеня с Ваней, - Непонятно.

- Ай, будет тебе, - сказал Марк, - все же обошлось.

- А могло бы... - я настаивал.

- Но обошлось, - с нажимом произнес Кирыч.

Он ссориться не хотел. Дело было на кухне. Нам полагался задушевный разговор.

- А он хотел в отпуск поехать, - вздохнул Марк, поглядев себе в стакан с апельсиновым соком, - Андрей так хотел поехать к морю. Он не видел моря, а так хотел.

- Вода, - сказал я, - везде вода, - имел ввиду я не это, но, не желая сильно отступать от поминального жанра, добавил: - Море везде одинаковое.

- Неправда, - сказал Марк, - знаешь, какое оно в Ницце?! Это буквально цвет морской волны - и зеленое, и голубое, и синее. Все сразу. Невероятно, плывешь, как в шкафу.

- В каком шкафу? - спросил Кирыч.

- Ну, старинном, с крышкой такой, из камня. Из дворца.

- Малахит, наверное, - предположил я.

- А мы летим в Новую Зеландию, - сказали Сеня с Ваней. - Там погода, как в Европе. И ландшафты тоже.

- Зачем лететь так далеко, чтобы получить копию того, что под боком? - спросил я.

- Первым классом летим, - Сеня с Ваней были упоены, - а помнишь, мы в Эдинбург летали?! Помнишь? - спросил один у другого. - Икра, - сказал второй, - стюардесса нам целую банку принесла. И бутылку шампанского.

- И одолели? - спросил Кирыч. - Целую банку?

Не ответили, а только посмотрели утвердительно.

- Я бы столько не осилил.

- А шампанское, если французское, после второго бокала сухое слишком, - сказал Марк, - буквально в горле сухо, хочется пить все время. Пьешь, а хочется пить.

- Парадокс, - признал я, - Я бы тоже бутылку не осилил. Мой, привыкший к нищете, организм, ни принял бы столько роскоши, - я хлопнул еще рюмашку, загрыз помидорной кислятиной.

Мне не нравился разговор, он совсем мне не нравился. Кухня была. Еда была. Водка была. И весомый повод. А разговор был трескуч, и ни о чем. Почему мы там много, так часто говорим ни о чем? К чему это сотрясение воздуха? Что дают эти слова - про то как сожрали, как выпили, как увидали? Что меняют они в нашей жизни? И должны ли слова что-то менять?

- А у меня сейчас только один повод для волнений, - сказал я немного резко, - я хочу знать кто - убийца.

Затихли. Все.

На меня посмотрели так, словно это я нанес бедному Андрюшке тридцать два ножевых, превратив его тело (ах, зачем я звонил Теме? ах, зачем же друг его - хорошо информированный мент?) в окровавленную груду.

- Никто из нас не сможет спать спокойно, пока не найдут убийцу, - продолжил я, - мы все были с ним знакомы, а значит автоматически попадаем под подозрение.

- Почему это?! - возмутились неразлучники, - наша совесть чиста! Мы ничего не делали!

И снова эти взгляды.

Вот, должно быть, как себя чувствуют преступники, подумал я. Ничего кстати, особенного. На меня в десятом классе одноклассники смотрели и похуже.

- А меня с поличным отпустили, - напомнил Марк.

- С чем? - Кирыч усмехнулся.

- Да, и надолго ли? - поглядев на белокурого дурачка-сожителя, я прищурился; самодовольство его меня почему-то раздражило, - а за тобой может слежку открыли, чтобы ты привел прямиком в логово пидарасов-гомофобов, которые мечтают избавить мир от голубой заразы. Тут-то славную компашку и повяжут. Вон, сколько дел нераскрытых - можно будет на них заодно повесить.

- Никто надо мной ничего не открывал, - буркнул Марк.

- Главное, что дело это не закрыто, - сказал я, - и каждый - каждый! - я - оглядел всех присутствующих, - из нас может оказаться там, куда Марк чуть не угодил. И до той поры, пока виновный не будет найден...

- А мы как раз вот что подумали, - драматичным шепотом перебили меня Сеня с Ваней. - Это он. Точнее, она. Ну, эта. Оно. «Леди-ин-рэд».

- Кто-кто? - заинтересовался Кирыч, словно и впрямь не понял, какую даму в красном имеют ввиду остолопы.

- Нам Володя рассказал, - голоса их превратились в свист. - Транссуха эта у них по документам проходит. Состоит на учете. Там с ней все ясно.

- А прежде с Аркашей все было ясно, - напомнил я, - вы же буквально сегодня сообщали, что убивец - Аркаша, потому что злодей и проститут.

- Ты же сам же говорил, что ему незачем убивать! - воскликнули они. - Ты говорил!

- А я тоже думаю, что не он, - сказал Марк. - Так шепчет мне мое сердце.

- Да, точно, он из таких, которые воруют, - продолжили неразлучники. - У нас, вон, сабля с дачи пропала, у антиквара купили. А еще солонка мельхиоровая. А убийство, конечно, не он.

- А зачем бедной Лизе убивать портняжку, вы не подскажете? - спросил я.

- А ты вспомни, как транссуха про его наследство говорила?! У нее такие были глаза!

- Да, что у Андрея брать-то? Тряпки? - спросил Кирыч, - Кому они нужны?

Нужны, мысленно возразил я, тоже вспомнив, как восторженно отзывалась Лиза о таланте Андрюшки-портняжки - нереализованном, нерасцветшем...

- Вы когда уехали, сегодня, она стала звонить кому-то, - токовали Сеня с Ваней. - Говорила еще про музейные ценности, что надо их экспертам показать.

- Ах, - воскликнул Марк, глаза его азартно заблестели. - У него, наверное, есть тайник!

- Ага, - сказал я, - с диамантами. А Лиза, не будь дура, про тайник узнала, решила порешить.

- Она и саблю с дачи уперла, - добавил Кирыч.

- А что?! Может быть! - Сеня и Ваня почти кричали; из темноты квартиры им зафыркал пес. - У транссух же разболтанная психика! Они там все истерички. Мало ли?!

Я подумал, что, наверное, не стану сейчас говорить, что Лиза и в дурке была, да и вмазать может любому по первое число.

- Вот именно, - гулили неразлучники. - Не пойми кто, не баба, не мужик, а чучело.

Или все-таки сказать? засомневался я, глядя в лоснящиеся сытые лица, в глазки-пуговицы, на эти волосики, рубашечки, колечки...

- Что-то вы, ребятки, усиленно стрелки переводите, - я постучал пальцем по столу, - не а в пушку ли рыльце? Ну-ка, говорите, где вы были в ту роковую ночь?

Умолкли. Если бы я смотрел про убийство кино, то в этом месте я непременно вообразил бы, что они-то и кокнули бедного несчастного человека - очень уж ненадежный был у Сени с Ваней вид.

- Дома мы были! Дома! - закричали они.

Послышался перестук. В кухню прибежал Вирус. Курица из магазина его не взволновала, а вот тушки подозрительных гостей он явно был готов отведать по первому зову.

- Оба? - строго спросил я.

- Конечно! А что ты думаешь? - они возмутились так, словно и впрямь сиамские близнецы, а разделить их может лишь хирургический скальпель.

- А ссадина почему? - вдруг подыграл мне Кирыч. Или он тоже вообразил себя зрителем криминального фильма со скелетами в каждом шкафу?

Один из неразлучников нервно стал натягивать манжет рубашки на ладонь, словно и впрямь скрывая что-то в районе запястья (ушиб? ссадина? синяк?).

- А-га! - обрадовался я.

У ноги моей примостился Вирус. Я на него не смотрел, я только чувствовал его тепло, но был уверен, что он скалит сейчас зубы в предвкушении желанного «фас».

- А теперь ты, - я обратился к Марку.

- А что я-то? Что опять я? - проговорил тот не без испуга.

- Тут пора появиться хорошему полицейскому, - пояснил я, - Ну?...

- Да? Правда? - сказал он, подумал, а затем резко встал, с грохотом отодвинув табуретку. - Дети мои! - он почему-то загундосил, - Покайтеся! Снисхождение вам будет! Очиститя души!

- Смотри, - сказал Кирыч, - Семена накаркаешь.

- Господи! Нам только пьяниц-попов-наркоманов на поминках не хватало, - мой пыл вдруг угас.

А тут и позвонили. Вирус с лаем поскакал к двери.

* * *

Дневник одного г.

Но явился не Семочка. Слава богу, не Семочка. Попа-расстригу я могу терпеть только трезвым, а пьяным - а я был уже во хмелю - он вызывает во мне почему-то необъяснимый приступ агрессии.

Так бы его и пристукнул.

В принципе, любой может быть способен на убийство, вспомнил я реплику Тани-психолога, которой вчера, устав думать о смерти, позвонил и попросил телефонную консультацию. Она, кстати, предположила бытовую версию - квартира московская, дорогая, лакомый кусок. Таня не знала, как отселить старшего из своих троих - сам Гошка себе на жилье заработать не мог, у нее тоже не получалось, так что вероятный сценарий нарисовывался автоматически: грохнули Андрюшку, чтобы недвижимость заграбастать. Как много может быть поводов убить безобидного человека? подумал тогда я, слушая танины резоны.

- Хорошо быть девочкой в норковом манто, можно и не девочкой, но уже не то, - под собачий лай проговорила Манечка, едва войдя, - мимо проходила. Можно? Или вы секретничаете о своем...

- Ага, девочковом, - сказал я, удерживая Вируса за ошейник.

- У нас поминки, - расцеловываясь с толстухой, сообщил Марк.

- А у нас скоро свадьба, - заявила Манечка, и не подумав напускать на себя траурный вид, - У вас тут астролог недалеко живет, ходила к нему за прогнозом,

- Ай! Где это? - спросили Сеня с Ваней (не знаю, знакомы ли они с Манечкой, но вели они себя так, будто знакомы).

- Завод какой-то, - сказала она, - хлебный что ли. Проходная с синей крышей. Эта сволочь сама ко мне идти не хочет, пришлось ехать.

- И что говорит? - спросил Кирыч. Он тоже вышел в прихожую.

- Много всего. Но в целом ясно, что звезды расположились, как надо. Судьба. И не исключено, что именно в том месте, про какое я думаю.

- Ага, в причинном, - сказал я.

Пока я запирал Вируса в чулане (что-то резв стал наш престарелый пес), они прошли на кухню. Кирыч предложил гостье последний куриный кусок, водки, соку. Манечка села, поставила локти на стол, подперев обеими руками подбородок, задумалась.

- А мартини нет? - спросила она с надеждой на белом лице.

- Нет, - сказал я.

- Кончился, - сказал Кирыч.

- Извини, - сказал Марк.

- Жаль, - вздохнув, Манечка вгрызлась в куриный бок, а заодно и заговорила. - А еще я в депо была.

- Зачем? - спросил Кирыч.

- Николаше, сожителю своему, в трамвайном депо судьбу искала, - пояснил я.

- Ох! Как же я ее искала, - проговорила Манечка. - Эту чертову судьбу...

И рассказала. Прежде, правда, отмахнувшись от глупости. Сеня с Ваней спросили, гадает ли ее астролог на преступников. Нет, хрустя птичьими костями, сообщила Манечка, он не гадает, зато я, вот, эх...